Рок в Сибири. Книга вторая. Повстанческая армия имени Чака Берри - Роман Неумоев

Вот Роман Неумоев, с его текстами и подтекстами, вроде бы, идеальная фигура в качестве «матёрого антисоветчика», но тут уж, совсем закавыка получается. Не оставил Роман Неумоев следователям КГБ ни единого автографа. Ни буквы «а», ни буквы «б», ни даже закорючки. Не с чём даже графологическую экспертизу провести. Так что, вот этого-то, наиважнейшего кирпичика и не хватает. А без оного, вся остальная следственная работа пахнет «халтурой». А в данном случае, халтуры-то, как раз и не должно быть. В деле-то, замешены «высочайшие» фамилии начальственных отпрысков. Тут должно быть всё, как говорится, что бы комар носа не подточил. Иначе, кое чья голова может оказаться в кустах, а вместо «груди в крестах» – пятно на репутации. Короче, беда с этим «клубом», да и только. Что оставалось ребятам из «комитета»? Метод внесудебных репрессий, каковой ими тоже давно и хорошо освоен.

То есть по кгбешной логике получалось, раз оные граждане (которые, по их мнению, виноваты «по-любому») не могут быть «посажены», то должны быть всё равно, наказаны, а то им, наглецам, повадно будет. Вообщем, так или иначе, крамольный рок-клуб следует разогнать и на ноль помножить. Ну так, а как? Не зря ж у них в управлении портрет Пушкина висит, который первый написал: «Души, прекрасные порывы!» А что делать? Такова, «се ля ва» и партийная директива.

А рок-клуб тем временем буквально выплеснул свою деятельность на тюменские улицы. Деятельность клуба, который мог теперь не скрываться за расплывчатыми формулировками, типа «курсы кройки и шитья, а мог так прямо и именоваться рок-клубом, перенеслась в самые различные и живописные места города Тюмени. Не только «Спортсквер», но и площадь перед обкомом КПСС, окрестности Тюменского театра кукол, ступени и крыльцо Госуниверситета, и многие прочие уголки сонной Тюмени огласились весёлыми голосами, драйвовыми гитарными рифами, стихами, криком и ором. В качестве места для дискотеки могла быть выбрана любая улица или переулок в обширном районе исторического центра города. Выглядело это примерно так.

И в этом были у тюменских рокеров великие предшественники. Примерно такие же уличные действа устраивали в 1914 году группы кубо-футуристов, тон в которых задавали Давид Бурлюк, Владимир Маяковский и Василий Каменский. Поведение участников группы было демонстративно вызывающим, рассчитанным на эпатаж. Окружённые толпой зевак, они прогуливались по улицам и выступали с намалёванными на лицах собачками (у Бурлюка), аэропланами (у Каменского). Маяковский дефилировал в желтой кофте—распашонке, его друзья – с петрушкой и морковкой на лацканах пиджаков.

В Киеве они подвесили рояль над сценой. Вечера начинались чаепитием и заканчивались лекцией Владимира Маяковского о футуризме. В ней он, как правило, вступал в разную полемику с публикой и дело завершалось вмешательством полиции и выдворением гастролёров из города «за нарушение нравственности». Эти зрелищные, шумные, импонировавшие молодёжи вечера, на которых выкрики Василия Каменского «Сарынь на кичку!» перекликались с дерзкими репликами Маяковского. Подобные выступления никак не походили на благопристойные выступления литературных мэтров перед гурманами, смакующими каждое слово изящной поэзии.

Но если слово «футуризм» перевести как «будущность», то вот оно, это будущее и наступило. И на улицах провинциальной Тюмени загремели забойные рулады подзаборного рок-н-рола, и аплодисменты, и выкрики.

Ну, и реакция властей, примерно та же. Раздражение, желание избавиться от подобной, назойливо – шумной публики.

Рок-клуб вместе с примкнувшей к нему «сочувствующей» молодёжью стал неким центром притяжения и сопротивления, привратился в своего рода, маленькую армию или партизанский отряд. И коли могущественному КГБ не удалось ликвидировать это сообщество, лишив его помещения и технической базы, то убрать рок-клубовцев с улиц города было поручено людям из тюменского митейного клуба, с целью уличения в нарушении социалистической законности и присечения подобной деятельности, был поручен следователю городского УВД по фамилии Классин. Тут, кстати, была, своего рода, интрига. Дело в том, что Классин был способным, принципиальным и довольно удачливым следователем. Имел свои, независимые от начальства взгляды и видимо особо их не скрывал. Таких, в любой системе не любят. Поэтому тут у тюменских ментовских начальников был своего рода рассчёт. Мол, если кгбешникам не удалось разогнать этот чёртов рок-клуб, то пусть товарищ Классин попробует.

Глядишь, или всё ж таки, разгонит, или зубы сломает. В любом случае, начальству на руку. В помощь тов. Классину был призван ещё один видный и деятельный мент, тов. Репетов – один из организаторов в Тюмени патриотического общества «Отечество», а в будущем – защитник Белого Дома во время сентябрьского противостояния Президента и Парламента в 1993 году. Этот, скорее всего, вызвался на борьбу с рок-клубом по идейным соображениям, считал своим долгом с подобной «западной заразой» всеми силами бороться.

Теперь мне импонируют эти ребята. Я имею в виду обоих, Классина и Репетова. Это яркие, сильные, надёжные люди. Их трагедия в том, что в реальной социальной системе общества, причём как социалистического так и капиталистического, сила и яркость их личности, их надёжность – это только помеха нормальной карьере. Как справедливо пишет в своей книге «Иди на Голгофу», Александр Зиновьев: «Надёжность нужна лишь в случае образования неофициальных, главным образом, нелегальных групп… Надёжный человек в обществе ненадёжных людей подобен фигуре с острыми углами в массе шариков катящихся по наклонной плоскости. Рано или поздно он выбрасывается из общего потока»

Так что эти люди (Классин и Репетов) борясь против нас и защищая социальную систему советского общества, действовали, противореча самим себе. Нам бы тогда встретиться, да поговорить по душам! Могли бы стать союзниками.

Кстати, раз уж я упомянул Александра Зиновьева и его книгу, приведу ещё одну цитату из этой книги, как нельзя лучше показующую мой творческий путь, начавшийся во время описываемых уличных акций.

Такая, вот, притча.

«Появился однажды человек с чудным голосом. Он сам об этом сначала не знал. Случайно он спел что-то в компании друзей, и те были потрясены красотой и силой его дарования.

– Ты великий певец! – вскричали они. – Пой!

И он стал петь. Он сам почувствовал свой дар. Но он почувствовал и другое: чтобы сохранить и усилить его, надо его усовершенствовать. Надо трудиться и идти вперёд. Дар обязывает к стремлению и совершенству. Но произошло нечто, поразившее его: чем лучше он пел, тем меньше становилось поклонников, а оставшиеся всё хуже относились к нему.

– Что с тобой?! – возмущались они. – Пой, как раньше. К чему ты мудришь? Ты деградируешь!

А он знал, что он с каждым днём поёт лучше. И уже не мог остановить свой путь к совершенству. Наконец он остался совсем один. Свои лучшие песни он пел в полном одиночестве»…

Вот это написано просто про меня. Тогда на тюменских улицах я ревел свои первые песни как раненный медведь, пел истошно, закатив глаза и напрягая красную от прилива крови шею. Тем кто хочет представить как я тогда пел, надо просто послушать первый, по-настоящему, записанный, и в последствии, выпущенный альбом «Инструкции по Выживанию», названный с подачи Мирослава Немирова «Ночной Бит». Включенная в этот альбом композиция «Восточный бриз» как раз и исполнялась мной на тюменских улицах (в Спортсквере и на ступеньках Госуниверситета), и считалось одним из лучших хитов, гвоздём программы, наряду с боевиком Игоря Жевтуна «Не осталось никого».

Не были безучастными к музыкальному творчеству и другие рок-клубовцы. Во-первых, это, разумеется, несравненный Игги Джефтоум, он же Игорь Жевтун, уже не раз упомянутый мной. Ему за всю эту историю с КГБ родители, конечно, сделали основательное внушение, суть которого, на мой взгляд сводилась к следующему. «Мол, гитару мы у тебя так и быть не отберём, и пластинки с записями зарубежных рок-ансамблей из дома выкинуть не заставим, тем более, что они не твои, а старшего брата. Но чтобы никаких там песенок социально-политической направленности и в помине больше не было. Попробуй только повредить карьере отца (первый заместитель Председателя горисполкома, и в общем-то, в табеле о рангах, непосредственный начальник над всеми тюменскими ментами, включая генералов УВД)»

Так что в тот период Игорь перешёл на исполнение песен типа «Жил да был чёрный кот, за углом», с тем чтобы не быть выгнанным из дома.

Вот так, примерно должны были бы выглядеть объявления того времени. Впрочем, на самом деле подобные «прокламухи» появились спустя почти год. А тогда мы просто бродили и тусовались всё лето у тюменского обкома КПСС и уже этим демонстрировали, «что имели мы ввиду» все ихние репрересси.